Поэзия Московского Университета от Ломоносова и до ...
 
     <…> Необычайная серьезность и даже педантичность Саши в политических, научных и литературных занятиях соседствовали с полным отсутствием инстинкта самосохранения и крайним житейским легкомыслием. Читая каких-нибудь Спинозу или Маркса, он непременно оставлял после себя целый конспект своих пометок и комментариев, записанный на полях книги простым, тонко отточенным карандашом. Обычно, если книга была библиотечной, и её надо было сдавать, я стирала резинкой все записи. Однажды, застав меня за этим занятием, Саша пожалел меня: «Брось ты это, вряд ли кто-то в ближайшие несколько лет будет читать эту книгу и тем более вычислять автора надписей. Книга отправилась на свою казённую полку. А через три дня в квартире раздался звонок с телефонной станции: «Вы не желаете распарить телефон?» Для облегчения прослушивания телефона нас в один день отсоединили от спарщиков. К примеру, я десять лет не могу добиться, чтобы распарили мой телефон и вынуждена часами ждать, когда наговорятся мои бесцеремонные соседи. А ещё через несколько дней Сашиного папу вызвали на работу и предъявили ему ксероксы «антисоветских и хулиганских» пометок сына на полях классиков марксизма-ленинизма. <…>

[Из повести Татьяны Полетаевой Значение сна («Континент», 2000, № 4 (106))].