 |
||||
|
М. А. Дмитрiевъ. Мелочи изъ запаса моей памяти <Отрывок > Не смотря на безпристрастiе тогдашней литературы, старое и новое направленiе отдѣлялись рѣзко: это раздѣленiе состояло болѣе въ различiи внѣшней формы и языка. Тѣ, которые держались прежнихъ лирическихъ формъ, введенныхъ съ Ломоносова, а въ языкѣ высокихъ выраженiй; тѣ, которые не приняли въ слогѣ новѣйшей свободы, легкости и игривости выраженiя: тѣ, не смотря на другiя достоинства, стояли, какъ бы на второмъ планѣ. Сперва это раздѣленiе обозначалось отклоненiемъ отъ языка Карамзина и Дмитрiева; а потомъ отъ языка и новыхъ формъ Жуковскаго и Батюшкова. Къ числу послѣдователей старой школы принадлежалъ и князь Шихматовъ, и Н. М. Шатровъ, которому Жуковскiй, я помню, отдавалъ справедливость, какъ человѣку съ природнымъ талантомъ; но въ то же время находилъ, что его искус<с>тво заключалось только въ томъ, чтобы сказать извѣстное и обыкновенное необыкновеннымъ образомъ. Къ этому можно прибавить: «сказать сильно и красиво». –––––––––––––––––– Правда, что Шатровъ, въ первыхъ своихъ произведенiяхъ отличался не красотою слога, а только силою, на которую не только тогда, но и нынѣ мало обращаютъ вниманiя. Было однако и для него время, если не полной славы, то по крайней мѣрѣ извѣстности. Эту извѣстность дала ему пѣснь: «Праху Екатерины Великой» (1805), хотя впрочемъ эта пѣснь имѣетъ менѣе достоинствъ, чѣмъ его «Подражанiя Псалмамъ». –––––––––––––––––– Причиною малой извѣстности Шатрова было то же, что я сказалъ о князѣ Шихматовѣ, то же, что всегда у насъ было: непринадлежность къ господствующей школѣ. Кромѣ того, Шатровъ былъ еще и противникомъ Карамзина. Я зналъ его съ 1820-го года, когда Карамзинъ издалъ уже свою исторiю. Шатровъ и тогда видѣлъ въ немъ еще автора «Бѣдной Лизы», и не отдавалъ ему должной справедливости. Онъ не получилъ никакого образованiя, только зналъ поруски; но былъ человѣкъ умный, и всѣмъ былъ обязанъ природному уму и природному таланту. Такiе люди стойки въ своихъ однажды принятыхъ направленiяхъ. Не имѣя широкаго горизонта, они упрямо держатся въ томъ кругу, который имъ доступенъ. –––––––––––––––––– При выходѣ въ свѣтъ книжки Карамзина: «Мои бездѣлки» Шатровъ привѣтствовалъ молодаго автора слѣдующею эпиграммою, которая тогда была всѣмъ извѣстна:
Онъ не замѣтилъ, что это были бездѣлки только для Карамзина; но что въ этихъ бездѣлкахъ скрывалось преобразованiе языка, и открывалось уже избраннымъ того времени. Ив. Ив. Дмитрiевъ возразилъ на эту эпиграмму слѣдующими тремя стихами:
–––––––––––––––––– Императорская академiя въ 1831 году издала стихотворенiя Шатрова; но многое, не знаю почему, не вошло въ это изданiе, между прочимъ превосходная его «Ода» на новый 1817 годъ, напечатанная, въ томъ же году, въ Сынѣ Отечества, и Подражанiе псалму 136-му, тоже отличающееся силою. –––––––––––––––––– Какъ образецъ лиризма и звучнаго поэтическаго языка, выписываю здѣсь три первыя строфы изъ его подражанiя псалму 32-му. Онъ былъ прочитанъ публично въ собранiи общества любителей россiйской словесности, и напечатанъ въ трудахъ его; а потомъ помѣщенъ и въ собранiи стихотворенiй автора, изд<а>нныхъ академiею:
* Такiе стихи достойны быть извѣстными. Повторяю, что я нарочно выписываю то, что или забыто, или не пользуется общею извѣстностiю. Пусть кто нибудь вспомнитъ, и отыщетъ.–––––––––––––––––– Псалмы Шатрова замѣчательны не только яркостiю картинъ, силою выраженiя и красотою языка, но и тѣмъ, что многiе изъ нихъ содержатъ примѣненiя къ отечественной войнѣ 1812 года, и къ послѣдующимъ великимъ событiямъ. Въ то время восторгъ и молитва выражались во всѣхъ формахъ. Въ псалмахъ Шатрова высказаны многiя библейскiя истины, близкiя къ тогдашнимъ современнымъ обстоятельствамъ: истина всѣхъ временъ приходилась у поэта впору по истинѣ времени. – Замѣчательно еще его «Посланiе къ моему сосѣду», помѣщенное Жуковскимъ въ изданномъ имъ «Собранiи русскихъ стихотворенiй»; но котораго не находится въ собранiи стихотворенiй Шатрова. [Дмитриев 1854, с. 193–197] |
|
||||