Александр Александрович Кизеветтер
      10/22 V 1866, Санкт-Петербург – 9. I. 1933, Прага
      Историк, публицист, общественный деятель, педагог
      Выпускник историко-филологического факультета, затем приват-доцент, профессор Московского университета; действительный член Общества любителей российской словесности при Московском университете


      Родился в Санкт-Петербурге в семье Александра Ивановича Кизеветтера – тайного советника, выпускника юридического факультета Санкт-Петербургского университета, заведующего архивом Главного военного штаба, затем члена Оренбургского генерал-губернаторства от военного министерства. Мать – Олимпиада Николаевна, урожденная Турчанинова, внучка протоиерея и композитора, автора духовных музыкальных произведений П.И.Турчанинова (1779–1856). О своих корнях Александр Александрович пишет [НИОР РГБ. Ф. 566, к. 3, ед. хр. 6. Л. 58]:

Немецкую фамилию мы унаследовали от своих предков из Тюрингии. Мать окончила Смольный институт, ее отец преподавал историю в Духовной академии, а дед был известным церковным композитором. <…> Я по типу лица и по характеру вышел более в турчаниновский род матери и от этого источника вел свои литературные и ораторские способности.

      В 1884 г. Кизеветтер окончил Оренбургскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где осуществил свою мечту, став учеником В.О.Ключевского. В 1888 г., окончив университет по курсу отечественной истории, был оставлен на кафедре для подготовки магистерской диссертации. Педагоги П.Г.Виноградов, В.И.Герье, П.Н.Милюков сыграли важную роль в формировании мировоззрения будущего ученого. Крепкая университетская дружба связывала Кизеветтера с молодым профессором А.А.Кудрявцевым. После его безвременной кончины в 1893 г. Кизеветтер опекает и поддерживает семью друга – жену и двух детей, а через год венчается с вдовой Екатериной Яковлевной Кудрявцевой. В этом браке родилась дочь Екатерина. В 1903 г. Кизеветтер защитил диссертацию на тему «Посадская община в России в XVIII в.» и получил ученую степень магистра. Работая над диссертацией, он в течение семи лет практически ежедневно проводил в архивах по многу часов и считал это время «отраднейшими часами жизни».

Перед самой защитой диссертации я получил от В.А.Гольцева предложение войти в качестве его помощника в состав редакции журнала «Русская мысль». Так началась моя публицистическая деятельность [Кизеветтер 1997, с. 249].

      Помимо «Русской мысли» сотрудничал с журналами «Русское богатство», «Образование», «Журнал для всех», публиковался в газете «Русские ведомости», участвовал в разработке программы нелегального журнала П.Б.Струве «Освобождение». Александр Александрович становится на многие годы постоянным членом литературных собраний «Телешовские среды».

Начал я тогда посещать «Телешовские среды», куда меня привлек мой приятель, беллетрист и драматург Тимковский.       <…>Тепло и уютно чувствовали себя все на «Телешовских средах». Гостиная переполнена народом. Стоит оживленный говор. Гулко звучит басок Юлия Алексеевича Бунина, этого обычного председателя тогдашних литературных собраний и бесед. Тут же его брат, Иван Алексеевич, блестящий поэт-академик, нервно спорит с историком литературы А.Е.Грузинским, отстаивая правильность какого-то выражения в своем переводе Байронова «Каина». Рядом с ним Гославский, волнуясь и заикаясь, обличает «ерничество» литературных гешефтмахеров. Поэт А.М.Федоров читает звучные стихи. Гольцев обводит собрание лукавым взглядом улыбающихся глаз, должно быть, в его мыслях только что вспыхнула тема задорного спича для предстоящего ужина. В глубине комнаты выписывается красивое лицо Леонида Андреева, и несколько молоденьких девиц с наивными лицами, затаив дыхание, следят за каждым движением своего кумира. Внимательно смотрит на все происходящее скромный и молчаливый молодой человек, совсем еще недавно сошедший со студенческой скамьи. Он пока еще никому не известен, но зовут его Борис Зайцев, и скоро о нем заговорит и пишущая братия, и читающая Россия. Топоча ногами, ходит из угла в угол насупившийся Тимковский. Вдруг звякнет звонок, в передней сразу загудели два баса. То приехали Горький и Шаляпин. Если Шаляпин в ударе, он начнет петь романсы и унесет всех на крыльях своего вдохновенья в какие-то волшебные дали, где «на воздушном океане без руля и без ветрил тихо плавают в тумане хоры стройные светил».       Не видение ли это? Уж не соберешь более участников этих одушевленных собраний! «Иных уж нет, а те далече». Кто отдалился географически, кто – духовно. Но – думается мне – и тем и другим подчас вспоминаются «Телешовские среды» как светлая точка во мгле пережитого… [Кизеветтер 1997, с. 250–252].

      Педагогическая деятельность, наряду с научной и общественной, стала для Кизеветтера настоящим призванием. Еще не став университетским доцентом, в 1893 г. он был приглашен для чтения лекций на так называемых коллективных уроках Общества воспитательниц и учительниц – единственных женских курсах в Москве после закрытия частных Высших женских курсов Герье. Преподавал Кизеветтер и в гимназических классах Лазаревского института.

В то время оживившееся в обществе стремление к активной деятельности в ожидании, когда откроется возможность политической работы, нашло себе исход в участии в различных организациях по содействию самообразованию. Самообразование – это слово стало вдруг чрезвычайно популярным. Стали возникать журналы научно-популярного характера, разные «Вестники», «Обзоры» и т. п., жирным шрифтом присоединявшие к своим заглавиям эти два магических слова: «Для самообразования», – заранее обеспечивавшие журналу хотя бы на первых порах хорошую подписку. Это увлечение самообразованием нашло себе широкий отклик и среди серьезных ученых, с помощью которых оказалось возможным создать очень солидные предприятия, направленные на распространение знаний в широких общественных кругах [Кизеветтер 1997, с. 202–203].

      Комиссия по организации домашнего чтения при Учебном отделе Общества распространения технических знаний, созданная по замыслу Е.Н.Орловой и возглавляемая П.Н.Милюковым, являлась на протяжении более десяти лет, вплоть до 1905 г., настоящим «университетом вне университетских стен». Кизеветтер занимал в этой Комиссии пост председателя лекционного бюро и организовывал лекции университетских профессоров в провинции, пользовавшиеся огромной популярностью. 5 марта 1905 г.Общество любителей российской словесности при Московском университете, высоко оценив научную и просветительскую деятельность Кизеветтера, избрало его в действительные члены Общества(с 31 октября 1909 г. по 22 января 1911 г. он также исполнял обязанности временного председателя ОЛРС). В этот насыщенный политическими событиями период истории России Кизеветтер занимал активную гражданскую позицию: был членом «Союза освобождения», стоял у истоков создания партии конституционных демократов (кадетов), был членом Центрального Комитета этой партии, избран депутатом II Государственной Думы (1907 г.) Манифест 17 октября 1905 г. принял с воодушевлением и надеждой:

Самодержавие прекратилось. Россия стала конституционной монархией. Были объявлены гражданские свободы. Государственная Дума получала законодательные права. <…>Я тогда написал листовку, в которой самым понятным и простым языком изложил применительно к содержанию манифеста основные понятия конституционного права. Я отдал листовку для издания И.Д.Сытину, не сомневаясь в том, что его фирма всего лучше распространит эту листовку повсеместно, в том числе и по деревням. Сытин с удовольствием ухватился за эту мысль, и листовка моя имела большой успех. Благодаря этой листовке стал я то и дело получать приглашения прочитать объяснения манифеста в той или иной народной аудитории.<…> Но манифест содержал в себе лишь простое провозглашение свобод, а соответствующие им юридические нормы еще предстояло создать в виде специальных законов и регламентов [Кизеветтер 1997, с. 271–272, 274].

      Но Кизеветтер-ученый взял верх над Кизеветтером-политиком. В 1909 г. он успешно защитил докторскую диссертацию «Городовое положение Екатерины II 1775 года» по ранее неизвестным архивным материалам и получил звание профессора. В это время Кизеветтер читал курс русской истории в Коммерческом институте, на вновь открывшихся Высших женских курсах, в Московском городском народном университете Шанявского. В 1911 г. Кизеветтер вместе с группой профессоров покинул Московский университет в знак протеста против циркуляров министра просвещения Л.А.Кассо, фактически уничтожавших университетскую автономию и возлагавших на администрацию университета полицейские функции.

В отставку тогда подали: ректор университета А.А.Мануйлов, помощник ректора М.А.Мензбир, В.И.Вернадский, Н.А.Умов, Ф.Ф.Кокошкин, Н.В.Давыдов, Г.И.Россолимо, А.В.Цингер, П.И.Новгородцев, С.Н.Булгаков, К.А.Тимирязев, П.Н.Лебедев, В.П.Сербский и др. Всего около 130 преподавателей и сотрудников университета.

      Февральскую революцию 1917 года Кизеветтер встретил восторженно и выступал за формирование ответственного правительства. Весной он был восстановлен в Университете, в октябре избран кандидатом в члены Учредительного собрания от Москвы. Большевиков, захвативших власть, Кизеветтер считал «самозваными победителями», а свою статью об Октябрьской революции так и назвал «Враги народа» (позже, выдав это определение за свое, большевики превратили его в страшный приговор, губя тысячи жизней). ВЧК трижды арестовывала ученого (1918, 1919, 1921 гг.). Осенью 1922 г. Кизеветтер был выслан из России. На печально знаменитом пароходе «Oberburgermeister Haken» он вместе с лучшими представителями отечественной науки и культуры навсегда покинул родину. С 1923 г. жил и работал в Праге – третьем после Парижа и Берлина центре русской эмиграции. Был одним из учредителей (1925) и председателем (1930) Русского исторического общества, членом Русского заграничного исторического архива, возглавлял историко-философское отделение Русского народного университета. Читал лекции, выступал на «Днях русской культуры», проводившихся в 13 странах, участвовал в съездах ученых и писателей в Белграде (1928, 1930 гг.), был организатором празднования 175-летия Московского университета (1930). Имея российские знаки отличия – ордена св. Станислава III степени и св. Анны III степени, в эмиграции был награжден югославским орденом св. Саввы II степени.
      Скончался 9 января 1933 г.и был похоронен на Ольшанском кладбище. Памятник на могиле Кизеветтера был установлен на средства Русского исторического общества Праги.
      Приемный сын Кизеветтера Всеволод Александрович Кудрявцев (1885–1953) – выпускник Московского университета, в 1920-х годах преподавал в университете Ярославля, с 1933 г. – доцент, затем профессор (1946 г.) механико-математического факультета МГУ, автор учебника высшей математики, выдержавшего множество изданий. Приемная дочь Наталья Александровна Кудрявцева (1886–1931) – выпускница Высших женских курсов, педагог. Дочь Екатерина Александровна Кизеветтер (1895–1990), в замужестве Максимович, – педагог, преподаватель русской гимназии в Праге.
      В Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранится фонд Кудрявцевых-Кизеветтер, объединивший документы четырех поколений этой семьи, начиная с диплома отца (1836 г.) и девичьего альбома матери А.А.Кизеветтера (1845–1854 гг.) и заканчивая научными работами его внука – специалиста по истории древнего мира, сотрудника истфака МГУ Олега Всеволодовича Кудрявцева (1921–1955). Из 968 фондовых единиц хранения личных материалов Александра Кизеветтера насчитывается около 130. Самые ранние из них – довольно объемный (более 200 листов) детский дневник 1874–1875 гг. и гимназические сочинения 1879 года. Замыкает хронологию архивных документов автограф лекции Кизеветтера «Пушкин и Петр Великий» (1932 г.). Шуточные стихи Кизеветтера, посвященные детям Всеволоду (Воле) и Наташе, были обнаружены в семейном рукописном альбоме конца XIXв. Стихотворный перевод трагедии Софокла «Филоктет», выполненный Кизеветтером в конце 1880-х годов, сохранился в двух экземплярах – в виде черновика и чистовой рукописи. Поэтические сочинения публикуются впервые.

А.В.Уланова

Основные источники: НИОР РГБ, [СЧОЛРС , Кизеветтер 1997].